Каменская Т.Г.
ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД В ИЗУЧЕНИИ ЗНАНИЯ КАК СОЦИАЛЬНОГО БЛАГА
Исторические методы в системе гуманитарного знания всегда оценивались неоднозначно. В недавнем прошлом, например, мы наблюдали, как критически относился известный австрийский философ и социолог К. Поппер к историческому подходу в социальных науках. Он не представлял возможным для этих наук строить свои цели на исторических предсказаниях, используя метод обобщения прошлых закономерностей. А П. Бурдье, наоборот, призывал к «реабилитации историзма», поскольку прошлое никак нельзя выбросить из генезиса человеческого бытия.
Безусловно критиковался не столько историзм (принцип подхода к предмету исследования как изменяющемуся во времени), по И.Г. Белявскому «историзм – это диалектический метод исследования движения» [1, с. 36], а историцизм, который, как считает Ницше, представляет собой архивное, музейное обращение с человеческой историей.
На современном этапе возникает очередная, можно сказать, циклическая заостренность интереса на пересмотре возможностей исторического метода. В частности для социогуманитарных наук своеобразной исторической парадигмой стала «история идей» (другое название «интеллектуальная история»), позволяющая в различных отраслях науки и практики прослеживать динамику индивидуальных познавательных усилий, социогенеза на основе приращиваемых в человеческом обществе знаний.
Именно внедрение знаний в организацию жизни современного человека является основной детерминантой социальных изменений. Задача данной работы заключается в том, чтобы через историографический метод приблизиться к пониманию современных, знанием обусловленных, процессов в обществе.
Знание оформляется «на выходе» за пределы человеческой сознательно-мыслительной деятельности и обеспечивает связь этой деятельности с окружающим миром (природой, межличностными и социальными отношениями). Среди базовых факторов, определяющих положение индивидов или групп в социальной иерархии (власть, престиж профессии, доход, собственность) все более прочное место занимает и знание. Сравнительно длительное существование отдельной отрасли «социология знания» указывает на высокий статус феномена знания в социальной организации обществ.
В историческом развитии статус знания как социального блага или некоего важного для социального положения ресурса рассматривался неоднозначно. В античную эпоху и средневековье люди, обладавшие знаниями (как правило, прикладного характера), получали определенные привилегии. Но факт обладания знаниями в те времена практически был неподвластным человеку. Русское слово «призвание», немецкое слово «Beruf» – профессия (от слова rufen – звать) своей семантикой свидетельствуют о специфическом механизме проникновения знания-мастерства в жизнь людей, в котором осуществлялся принцип призыва человека к деятельности, одаренности его от рождения или наделенности талантом свыше. В истории человечества появлялись гениальные ученые, первооткрыватели, подобно Архимеду, Микеланджело, Ломоносову и др., яркий талант которых был свидетельством скорее того, как знание являет себя человечеству.
Длительное время (до конца Средневековья) знание было уделом интеллектуалов-одиночек. В эпоху Возрождения еще сохраняется авторитет индивидуального знания. Гносеология наделяла индивида способностью к чистому знанию о мире, которое он открывает якобы в самом себе при соприкосновении с внешним миром. И только в классическую эпоху гносеология признала социальный характер знания. Как правило, это связывают с Новым временем (берущим начало от Декарта), когда человечество обрело способность распоряжаться научным знанием. Позже, через воздействие на выработку значений, интерпретаций, формирующих практик, значительная часть знаний, принадлежащих человечеству, становится управляемой.
Знания высокого социального значения (которые связаны и с большими усилиями при их приобретении, и с большой социально-экономической выгодой при их использовании) постепенно стали входить в комплекс факторов, влияющих на социальное положение и социальный статус индивидов. Освоение все бٰольшего объема знаний привело к разделению сфер знаний (в большинстве случаев [cenzored]огично разделению труда). Вместе с образованием множества областей специализированного знания стали появляться и области незнания, по отношению к которым социальная система вырабатывала определенные нормы и традиции. Например, одним из высокоорганизованных и широко востребованных было медицинское знание, которое издревле сопровождала клятва Гиппократа. Она являлась своего рода моральным актом кодирования знающих от соблазна воспользоваться слабостью незнающих. Развитие гуманитарных наук сопровождалось особым вниманием к профессиональным этическим нормам. Одна из задач профессиональных этик (этики психолога, этики социолога, этики правоведа) заключалась в соблюдении морально-этических норм по отношению к непрофессионалам. Ближе к современному периоду роль этических установок в этих областях стала ослабевать и заменяться правовым регулированием. Но влияние знания и незнания на социальный статус и на положение индивидов в социальной иерархии не ослабевает, а усиливается.
Сообусловленность знания и незнания рассматривается современными украинским исследователями Л.Г. Николаенко, А.К. Яковенко, Ю.И. Яковенко в рамках специфической отрасли «социология невежества» [4, 6]. Объект исследования этой социологической отрасли – социальный слой людей-профанов как специфический слой в социальном распределении знаний. Поддержание в обществе слоя людей-профанов осуществляется через закрытость для них знаний. Главной движущей силой при этом выступает стремление к власти [4, с. 98].
Между «знающими» и «незнающими» образовалась постоянно расширяющаяся профессиональная ниша консультативных услуг. Основная масса населения приспосабливается к интеллектуализации жизни с помощью непрерывного образования и через расширение посредническо-консультативного сервиса. Полем деятельности для посредников-консультантов становятся практически все жизненно важные области – от высокопрофессиональных (медицинской, правовой) до обыденного бытового процесса потребления.
Распространяющееся на всю жизнедеятельность в обществе знание специфическим образом сказывается на социальном статусе индивидов. В отличие от других благ и преимуществ, оно обладает свойством быть сокрытым, непроявленным. Социальная ценность знания постоянно растет. На него распространяются рыночные законы: получения прибыли из знания, создания условий дефицита знания с возможностью эксплуатации его в виде интриг различного уровня, внедрения знания в проекты, в техническое и социальное конструирование.
Знание из личностного ресурса реферируется в социальные формы, и его социальная проявленность постоянно расширяется. Например, М. Шелер (в период образования социологии знания) указывал на то, что знание являет себя в обществе через образование. В первой половине ХХ столетия К. Манхейм описал проявленность знания через идеологию. Во второй половине ХХ столетия П. Бергер и Т. Лукман разработали теорию социального конструирования реальности, где изложен механизм, как гуманитарные знания используются с целью внедрения в сознательные и подсознательные психические процессы. Эти и другие представители социологии знания на протяжение первой половины ХХ столетия отмечали постепенное нарастание силы знания в обществе. Представитель философии языка Л. Витгенштейн (1889–1951 гг.) писал о трансформации знания в позитивный ресурс – «грамматика слова «знать» родственна грамматике слов «мочь», «быть в состоянии» и «понимать» [3, с. 304]. Хотя еще Ф. Бэкон (1561–1626 гг.) в своем известном выражении «знание – сила» [2] отразил количественно-качественные свойства знания.
В современных исследованиях знания неоднократно встречаются указания на его потенцирующие (термин Р. Харре) [5] свойства. Английский философ Э. Кенни отмечает, что «знание есть способность особого рода, а не состояние».
Неоднократное указание на потенцирующий эффект знания в социальном дискурсе позволяет отметить следующее: обладать знанием – значит обладать на уровне сознания некими психоэнергетическими свойствами, позволяющими трансформировать их с помощью ситуации или дополнительных средств (технологий, техники) во благо в самом широком смысле этого слова. Это может быть как благо для конкретного субъекта (на уровне рассудительности), так и благо на уровне всеобщего (мудрость). С точки зрения индивида, знание представляет собой «способность и ее осознание». Осознанная способность и есть уверенность. Относительно же групп или общества «способность» звучит как «условия, возможности, ресурсы».
Более того, современная реальность, обуславливаемая применением знаний в ее организации, существенно сказывается на масштабах исторического. Если в прошлом столетии ретроспекция в период 20-10 летней давности не содержала существенных отличий от современности, то на стыке ХХ и ХХІ столетий двадцатилетний или пятнадцатилетний интервалы задают (особенно социальным) процессам кардинальные изменения. Казалось бы, психология, не столь сильно подвержена влиянию социоисторических трансформаций. И, тем не менее, современные российские социологии отметили одну из тревожных тенденций смещения социальных проблем в плоскость психологических. В частности установлено, что в обществах, где идут активные процессы автономизации и индивидуализации, специфическим образом «разрешаются» ситуации социальной напряженности. Ушедшие в свои независимые миры люди практически уже не способны солидаризироваться для социальных протестов. В результате свои проблемы, в том числе и социального характера, они вынуждены решать индивидуально, что ведет к усилению внутриличностных расстройств и патологий. Т. е. на фоне внешнего отсутствия в обществах «слоев и групп недовольных» мы получим увеличение психически нездоровых. Это означает, что скоро для диагностики, в том числе, и в психологической науке, придется прибегать к историческим сравнениям и сопоставлениям. Знанием оснащенное и организованное общество можно будет исследовать и приспособленными под знание методами, т.е. методами сравнения в исторической ретроспективе и перспективе, причем даже в такой отрасли как психология.
В результате на основе социогенетического [cenzored]иза нами раскрыта сложность и многогранность знания. Такой объект исследования как знание называют надактуальным, поскольку оно всегда значимо в жизни человечества и его роль постоянно усиливается в течение исторического развития. Религиозные и философские представления об этом феномене указывают, что знание – это мудрость, разум (общее божественное познающее начало), здравый смысл, обеспечивающий рациональную адаптацию мыслящего субъекта к внешней среде, которая постоянно изменяется под воздействием само того же знания.
Проведенный нами ретроспективный [cenzored]из обращения, обхождения человечества со знаниями позволил установить следующую тенденцию в этой сфере: увеличение знаний, особенно о сущности человеческой личности и человеческого социума, превращает само знание в основной ресурс социальных преобразований и изменений. В ходе этих изменений, обусловленных знаниями, порождается новая система распределения знаний в обществе. Иными словами, при современном накоплении знаний создается удвоенный эффект: использование знания в социальной организации сказывается на знаниях различных социальных групп. Появляются группы людей, владеющие знаниями высокого уровня (научными, истинными) и группы людей, низкий уровень знаний которых позволяет использовать по отношению к ним технологии воздействия.
И возможно только с дальности современного исторического периода появилась возможность окончательно убедиться, что развитие интеллектуальных способностей индивидов и приращивание научного потенциала в жизни человечества не снижает зависимости членов общества от знаний, принадлежащих власти, выделяющей остальным членам общества под видом знаний информацию.
Литература
1. Белявский И. Г. Лекции по исторической психологии /И. Г. Белявский // – Одесса, Астропринт. 2004. – 446 с.
2. Бэкон Ф. Новый Орагон / Ф. Бэкон // Хрестоматия по западной философии ХVII–ХVIII веков [под ред. Л. И. Яковлевой]. – М. : ФАИР-ПРЕСС, 2003. – С. 164–207.
3. Витгенштейн Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн // Языки как образ мира. – М. : АСТ ; СПб. : Terra Fantastica, 2003. – 568 с.
4. Ніколеєнко Л. Г. Соціальна структура знання (полемічні нотатки) / Л. Г. Ніколеєнко. – К. : ДАКККіМ, 2004. – 251 с.
5. Харре Р. Потенциирующие образы и интуиция в физике / Р. Харре // Вопросы философии. – 2000. – № 9. – С. 78–92.
6. Яковенко А. К. Соціологія невігластва в структурі галузевих та спеціальних наук / А. К. Яковенко, Ю. І. Яковенко // Вісник Одеського національного університету. Соціологія і політичні науки. – Одеса : Астропринт, 2007. – Т. 12. – Вип. 6. – С. 466–482.
