Форум ОНУ

Гость


Автор Тема: О применении понятия «личность» в исторической психологии  (Прочитано 5339 раз)

Оффлайн malyar

  • Абитуриент Форума
  • Сообщений: 4
  • Репутация 0
Здравствуйте Георгий Алексеевич. С интересом прочел вашу статью.
Мне тоже ближе понимание личности как "качества индивида, позволяющее ему быть субъектом культуры... этим качеством он может обладать в самой разной мере" - это цитата из Вашей статьи.
Теперь цитата из книги В.А.Шкуратова "Историческая психология": "Культура начинается там, откуда начинается символическая традиция, там, где уже есть материал для человеческого пониания, где уже есть свидетельства культуры" и дальше: "свидетельства (культуры - В.У.) должны быть достаточными для того, чтобы позволить интерпретатору "вчувствоваться" в них и воспроизвести духовно-психологический склад, родственный его собственному"
Обобщу две эти мысли, получается, что личность возникла примерно тогда, когда возникла магия,не менее  40 тысяч лет назад(насколько я в этом разбираюсь).
Первобытный человек обладал личностью. Конечно, не такой, какая присуща современному человеку. Личность усложняется.
А "до того" личности не было? Не было, не было, а потом появилась внезапно?
Я это вот к чему: в нашей психике присутствует как составная часть и первобытная психика, знавчит, в нашей личности - и личность первобытного человека... и более ранние формы? В нас все!Тогда родственный "духовно"-психологический (духовно взял в кавычки) склад, родственный собственному мы можем найти во всем живом?
Теперь приведу слова российского психолога О.И.Моткова из института Выготского (из переписки в интернете): "Думаю, что потребности составляют ядро личности. Они есть у любого живого существа, включая и растения. Отсюда - все живые существа - личности, но разные по уровню сложности". Частично эта его мысль содержится в его статье "Как устроена личность" (относительно высокоорганизованных животных).Наверное он ее потом расширил на все.
Чисто субъективно, когда я общаюсь с собакой, кошкой, я чувствую в них личности (за счет того "склада, родственного собственному").
Может быть требуется предельно широкое определение личности, а потом уже его уточнять для разных этапов ее развития?
Я не специалист в данной узкой области. Мне интерсно, подобные мысли Вас посещали7
Выписываю журнал А.Фурмана. Читаю в нем Ваши статьи. Они мне иетересны. В частности использовал некоторые мысли из статьи "Інтегративно-особистісний підхід у психології..."
С уважением, Успенский В.Н.

Georgyi_Ball

  • Гость
УДК 159.9:930
Балл Г.А.,
зав. лаб. методологии и теории психологии
Института психологии имени Г.С. Костюка НАПН Украины   
О применении  понятия «личность» в исторической психологии

Аннотация. Опираясь на принцип разграничения культуры и знания о культуре, автор характеризует методологические предпосылки корректного использования понятия «личность» в исторической психологии.
Ключевые слова: историческая психология, личность, культура, диалог.   
Актуальность. Историческая психология представляет собой предметную область, которой самым непосредственным образом касается одна из активно обсуждаемых методологических проблем исторических и культурологических дисциплин: в какой мере для описания сознания и поведения людей прошедших эпох приемлемы понятия, вошедшие в научный и общекультурный оборот в более позднее время? Не является ли обращение к  таким понятиям в подобных ситуациях неправомерным осовремениванием прошлого? Наибольшие сомнения у многих гуманитариев вызывает в этом плане допустимость использования понятия «личность», например, при характеристике деятелей Античности, не говоря уже о более ранних периодах.
Цель статьи:  охарактеризовать методологические предпосылки корректного использования понятия «личность» в исторической психологии.   
Главная идея статьи состоит в том, что вышеупомянутые сомнения следует признать принципиально необоснованными – с тем существенным уточнением, что использование понятия «личность» (как и всех прочих средств научного исследования) должно осуществляться методологически корректным образом. В пользу высказанной позиции можно привести нижеследующие аргументы.
1. Прежде всего, не следует смешивать (как это, к сожалению, нередко происходит) культуру, присущую той или иной общности в некоторый исторический период, и продукты рефлексии своей культуры этой общностью (и входящими в неё людьми). Такие продукты составляют, несомненно, важную часть указанной культуры, но никоим образом её не исчерпывают. Соответственно, «историю знания о культуре следует отличать от истории самой культуры» [4, с. 11], хотя, опять-таки, история знания о культуре входит, как важная составляющая, в историю культуры (конкретизацией последнего утверждения выступает, кстати, возможность рассматривать историю психологии как составную часть исторической психологии – с учётом того, что психика человека, воспитанного и живущего в обществе, неотделима от культуры этого общества). [cenzored]огично сказанному, личность человека (как бы её ни определять) не исчерпывается его Я-концепцией, при всей существенности места последней в структуре личности. Точно так же, хотя социальные представления о различных социальных и социально-психологических феноменах современности существенно влияют на них (правильнее сказать: входят в качестве важного компонента в их структуру), пренебрежение различением самих феноменов и социальных представлений о них (поощряемое экстремистскими версиями социального конструкционизма) ограничивает возможности их научного познания – см. [11].
2.  Нелепо требовать от исследователя-профессионала, стремящегося изучить психику тех или иных людей (живущих ныне или живших когда-то), чтобы он применял только те средства мышления (понятия, представления и пр.), содержание которых и способы оперирования с которыми доступны (были доступны) исследуемым людям. Исследования психического развития ребёнка (в особенности, ранних этапов развития) демонстрируют это положение наиболее наглядно.                                                         
3. Сказанное в п. 2 сохраняет силу и в том случае, когда исследователь привержен диалогической парадигме. Уважая и стремясь в полной мере учесть субъектность изучаемых людей, вступая ради этого в диалог с реальными собеседниками или в квазидиалог с деятелями прошлых эпох (среди них – с философами, рассуждавшими о человеческой душе), исследователь должен уважать и субъектность собственную, а значит, опираться на свои знания (выраженные в современных научных понятиях). Он должен изыскивать возможности для интерпретации этих знаний в форме, понятной партнёрам по диалогу (или той, которая, как он полагает, была бы понятна партнёрам по квазидиалогу), равно как и для того, чтобы интерпретировать высказывания (и акты поведения) упомянутых партнёров с помощью тех средств мышления, в которых выражаются знания исследователя (сошлюсь в этой связи на тщательный [cenzored]из в статье [10] соотношений между античными понятиями cultura и cultus, с одной стороны, и современными – культура и цивилизация, с другой). При этом (имея в виду исследования по исторической психологии) не следует «искать в прошлом только истоки настоящего» (см. [9]), хотелось бы увидеть в нём и забытые впоследствии «зёрна истины» – тогда открывается возможность обогащения не только историко-психологических, но и общепсихологических знаний.
4. Сводя вместе идеи, высказанные в п. 2 и 3, можно утверждать следующее. Обращаясь к исследованию отдалённых от нас во времени (как, впрочем, и в пространстве) культур, нет никаких оснований отказываться от теоретических средств, выработанных современным (выросшим в лоне европейской цивилизации) человековедением. Но не следует отказываться от усовершенствования и обогащения системы этих средств на основе диалогов и квазидиалогов с вышеупомянутыми отдалёнными культурами.

С учётом всего сказанного выше, обратимся к предполагаемому содержанию ответа на вопрос о существовании и характеристиках личности в тот или иной исторический период. В принципиальном плане предпочтение здесь следует, по-моему, отдать взгляду (его придерживался, в частности, А.Я. Гуревич – см. [3]), согласно которому относительно поздняя философская и, тем более, специально-научная рефлексия феноменов, которые чаще всего идентифицируются ныне как личностные (один из распространённых взглядов связывает начало такой рефлексии с христианской культурой Средневековья – см. [8]), не должна ставить под сомнение существование этих феноменов до такой рефлексии (хотя она и повлияла на указанные феномены). Вместе с тем следует подчеркнуть: сколько-нибудь определённый ответ на обсуждаемый вопрос и конструктивное обсуждение этого ответа возможны лишь при условии, что исследователь, предлагающий тот или иной ответ, и участники обсуждения достаточно ясно и в согласии друг с другом определяют содержание понятия «личность». Поскольку же его трактовки в философии, культурологии, социологии, психологии весьма разнообразны, а нередко прямо противоречат друг другу (см. их [cenzored]из в [1; 5]), соблюсти это условие сложно, – но, если серьёзно преследовать вышеуказанную цель, необходимо!
Как на важный шаг в разработке данной проблематики можно указать на концепцию «уровней эволюции субъектности» [7; 6]. Она выделяет три главных типа социализированного человеческого индивида, соответствующие упомянутым уровням. Термин «личность» при этом поставлен в соответствие наивысшему из них; два предшествующих уровня обозначаются как «родовой индивид» и «паллиат». Родовой индивид «не догадывался о своей субъектности и видел субъекта вовне – в духах, богах, демонах, высоких социальных инстанциях» [7, с. 294]. Паллиат осознаёт свою субъектность (и ответственность как её выражение) только на микроуровне – уровне выполнения (или невыполнения) конкретных действий; однако на «макроуровне социальных отношений» он остаётся «объектом для сакрального метасубъекта», представленного «образами главного бога, царя, государства” [7, с. 283]. И  только личность в полной мере осознаёт свою субъектность и, в частности, свою ответственность не только за выполнение тех или иных действий при следовании определённым путём, но и за само определение пути. Согласно рассматриваемой концепции, «личность как исторический прецедент возникает в середине І тыс. до Р.Х.» [7, с. 284], но приобретает масштабную цивилизационную значимость только начиная с эпохи Ренессанса и Реставрации (и то лишь в рамках европейской цивилизации).
Данную концепцию следует признать эвристичной. Вместе с тем надо учесть, что она разрабатывалась авторами в рамках философии истории и культуры и потому (если воспользоваться [cenzored]огией с живописью) «рисует картину широкими мазками», выделяя три существенно различных (прежде всего, по своим цивилизационным функциям) уровня субъектности и не интересуясь промежуточными вариантами (нередко преобладающими в реальной жизни).  Рассматривая же эту концепцию в контексте исторической психологии, желательно (помимо упомянутого учёта промежуточных вариантов) обратить внимание на следующее.
Во-первых, высказанные авторами концепции интересные соображения о географической локализации и временных рубежах существования выделенных уровней субъектности (в том числе применительно к уровню «личности» – существования эпизодического и массового) следует рассматривать как гипотезы, для подтверждения или видоизменения которых требуются комплексные историко-психологические исследования. К тому же, для осуществления таких исследований, степень операционализации гипотез придётся, скорее всего, повысить.
Во-вторых, задаваясь целью приблизиться к общепсихологическому контексту использования понятия «личность», было бы уместно, по-моему, воспользоваться его более широкой трактовкой – не разграничивающей, а обобщающей. Преимущества последней очерчены в [1; 2], где обоснован также её вариант, характеризующий личность как качество индивида, позволяющее ему быть субъектом культуры, и подчёркивающий, что этим качеством он может обладать в самой разной мере. При характеристике уровней такого качества стоило бы использовать, в частности, типологию уровней субъектности, предложенную в [7; 6] (видоизменив, конечно, применяемые термины).

Литература
1. Балл Г. Інтегративно-особистісний підхід у психології: впорядкування головних понять // Психологія і суспільство. – 2009. – № 4. – С. 25-53.
2. Балл Г.А., Мединцев В.А. Личность как модус культуры и как интегративное качество лица // Мир психологии. – 2010. – № 4. – С. 167-178.
3. Лучицкая С.И. Наследие историка и человека // Обществ. науки и современность. – 2007. – № 3. – С. 68-73.
4. Межуев В.М. Идея культуры: Очерки по философии культуры. – М.: Прогресс-Традиция, 2006. – 408 с.   
5. Мухина В.С. Личность: Мифы и реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты). – Екатеринбург: ИнтелФлай, 2007. – 1072 с.
6. Пелипенко А.А. Исторические этапы и уровни эволюции субъектности // Субъект во времени социального бытия / Отв. ред. Э.В. Сайко.  М.: Наука, 2006.  С. 72-134.
7. Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. − М.: Языки русской культуры, 1998. – 376 с.
8. Румянцев О.К., Шеманов А.Ю. Введение: Между классической философией культуры и постмодернистской культурологией // Теоретическая культурология. – М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. – С. 7-19.
9. Чайковский Ю.В. История и прогноз // Вопр. философии. – 2011. – № 5. – С. 75-90.
10. Шохин В.К. Античное понятие культуры и протокультурфилософия: специфика и компаративные параллели // Вопр. философии. – 2011. – № 3. – С. 51-61.
11. Moscovici S., Marková I. Presenting social representations: A conversation // Culture & Psychology. – 1998. – Vol. 4.– No. 3. – P. 371-410. (Русский перевод см.: Практична психологія та соціальна робота. – 2007. – №№10, 11, 12; 2008. – № 1).